Три пластмассовые рыбки и ханское блюдо

Старьевщик Николай Николаевич сегодня снова без особого желания пришел на свое рабочее место. "Если бы еще место постоянное было, — ворчит он, ловко раскладывая коробки с непостижимыми деталями, пачки методичек по сопромату, наборы советской пластмассовой посуды (писк моды "брежневской" эпохи) и прочие специфические раритеты на выгоревшую неопределенного цвета подстилку. — То пару месяцев назад закрыли нас, то опять открыли, но переместили, то снова закрыли. Сейчас пока работаем, но перемены уже начались, и веселья это не добавляет". Тем более, по словам пенсионера, особенность его торговли в том, что зачастую люди возвращаются за товаром через месяц, а то и больше, осознав необходимость в приглянувшемся раритете. "А куда им возвращаться, если продавец бегает с места на место, как заяц, — раздраженно продолжает Николай Николаевич, наливая из термоса какой-то душистый отвар из крымских трав (при сегодняшнем ветре "самое то", уверяет бывший северянин-буровик, решивший перебраться в Крым "на изломе, в 91-м"). — Раньше нас было больше, человек 200, да многие ушли (кто совсем, а кто на рынок, под навесы, где нужно платить рыночный сбор), пара десятков таких вот старьевщиков, как я, осталась". Отказ перебираться под "общую платную крышу" (такое условие выдвинули симферопольским старьевщикам городские власти еще весной, пригрозив в случае неповиновения вообще разогнать блошиный рынок) Николай Николаевич объясняет тем, что, мол, много лет работал сам по себе, привык так. "Зачем мне эти навесы, лишние сборы и нахлебники, — вопрошает торговец, искоса наблюдая за появившимся вначале улицы нарядом милиции. — У меня мечта в неделю наторговать на сто гривен, а тут каждый день десять-пятнадцать отдать надо просто так. У меня и товара почти не осталось приличного, одно блюдо ханское, между прочим, настоящее, бронза, турецкой работы". И так же ловко, как расставлял, пенсионер сворачивает импровизированный прилавок, улыбаясь приближающимся стражам порядка и прихлебывая из красной чашки свой отвар. Впрочем, милиция даже не повернулась в сторону веселого деда — медленно прошествовав в ворота рынка, синие спины растворились в толчее.

"А почем эти рыбки? — неожиданно раздается звонкий голос. — А сколько у вас есть?" Старьевщик с достоинством косится на коробку, где среди древних елочных мини-игрушек девушка разглядела ярких оранжевых рыбешек, и буквально изрекает: "Пять гривен штука, барышня, только для вас". В итоге пластмассовых рыб полувековой, наверное, давности нашлось три, и Николай Николаевич отдал студентке ее "сокровище" за десятку. "Первому покупателю надо скидку давать, — объясняет он. — На фарт". Хотя этот первый вполне может стать сегодня и последним.

Страсти по "Максиму"

В ожидании очередных любителей древностей и за чтением российского детектива в мягкой обложке прошло полдня. "Еще часик посижу, и нужно уже домой собираться, — говорит торговец и неожиданно бодро добавляет. — А ведь и у меня авантюра однажды была, не всегда я так вот сидел, пыльные цацки продавал".

Авантюра седого старьевщика заключалась в следующем. Несколько лет назад судьба забросила его "на сезон" в Севастополь. Город морской славы обещал Николаю Николаевичу солидный заработок на предметах "военно-исторической направленности", да и специализированный рынок в районе улицы Суворова там как раз открылся. "Торговал пуговками всякими, трубками, — вспоминает он. — Но как-то раз познакомился с пареньком. Из местных, знаком с антиквариатом, с военными раритетами, грамотный парнишка. И предложил он мне на реставрацию станковый пулемет "Максим" (я ведь еще и по металлу мастер, люди даже из России обращаются!), чтобы потом продать его туристам, например". За месяц отважный старьевщик привел пулемет в состояние "как с конвейера", только спускового механизма не было у легендарного помощника батьки Махно. "Лаком покрыл и привез на рынок, — объясняет Николай Николаевич. — Паренек тот заверил, что все будет нормально, что покупатель есть. А подошли хлопцы из СБУ. Много неприятностей потом было. Мотоцикл с коляской даже пришлось продать, чтобы решить проблемы".

Париж. Marche aux Puces de Saint-Ouen (17 километров проходов): антиквариат, фарфор, дизайнерские вещи, букинистическая литература, музыкальные записи, предметы интерьера и различные этнические предметы.

Лондон. Portobello — самый большой рынок антиквариата в мире. Здесь можно найти настоящие дизайнерские вещи из коллекций 20–30-летней давности, на которые сейчас охотятся историки современной моды, целые ларьки с антикварной одеждой, музыкальными автоматами из баров, разноцветными галстуками 60-х и прочей атрибутикой "детей цветов".

Амстердам. Waterlooplein — большой базар под открытым небом. Здесь можно приобрести футболки с необычными принтами, старую военную форму, постеры с изображением Че Гевары, этнические товары из стран третьего мира и еще кучу всякого ненужного, но интересного хлама.

Берлин. Kunst und Flohmarkt am Tiergarten — это настоящая Мекка для ценителей раритетов довоенного времени. Старые грампластинки, фотографии немецких солдат, фарфор, знаменитый дрезденский хрусталь и шикарные твидовые костюмы довоенного периода — барахолка напоминает больше музей, нежели рынок.

Вена. В столице Австрии расположен один из самых древних европейских блошиных рынков, именуемый Nachmarkt. Здесь продается все: от обуви до кукол, от сковородок до мебельного антиквариата и раритетных предметов искусства.