– Можно ли сегодня говорить об определенном разочаровании пророссийски настроенных крымчан, особенно людей, ориентированных на госфинансы?

– Первое: настроения в Крыму, которые было принято называть пророссийскими, честнее было бы назвать просоветскими. Потому что в Крыму после 1991 года понятия не имели о реальной жизни в РФ. Люди складывали представление о России из телевизора и поездок в Москву и Питер. А жизнь в Москве и российской глубинке – это разные вещи. Те крымчане, которые голосовали в Украине за просоветские лозунги, думали, что современная РФ – это СССР 2.0. Тогда как Россия повседневной реальности и Россия телевизионная – это совсем разные вещи.

Второе: РФ в Крыму в 2014 году устроила аттракцион невиданной щедрости. Например, те, кто выходил на пенсию в 2014 году, получили неплохие деньги, а те, кто вышел уже в 2015 – нет. Уже в 2015 году премии и надбавки бюджетникам были срезаны. Мои знакомые из Севастополя говорят, что такая фрустрация есть уже даже у пророссийски настроенных людей, которые говорят, что РФ принесла им флаг, отсутствие украинского языка и новый учебник по истории. А больше не принесла ничего: уровень бюрократизма вырос, равно как и уровень социального неофеодализма. Вдобавок при Украине были различные центры власти, приструнить чиновника было возможно. В России жесткая вертикаль, и пройти ее барьеры и достучаться до кого-то почти нереально.

– Какие у Украины иллюзии по Крыму? Возможно, мы преувеличиваем проблемы полуострова?

– Есть несколько иллюзий. Первая: что крымчане сами стали архитекторами процесса смены статуса полуострова. Это не так. Если бы не российские войска, то ничего бы не произошло. Все было бы как в 2005 году – постояли бы на митингах и стали дальше жить. Все случившееся стало возможно лишь благодаря российской армии, а не крымчанам.

Вторая иллюзия: в Крыму все плохо. Повседневная реальность Крыма – это не Сомали и не ДНР. Жизнь в Крыму – это повседневная жизнь российской провинции: всевластие силовиков, глухость вертикали, наличие касты неприкасаемых. При этом, если ты не сталкиваешься с государством, то можно спокойно жить. Говорить о Крыме как о пространстве, непригодном для жизни – неправильно.

Третья: возмущение отсутствием партизанского движения. Ну какое там может быть партизанское движение, если 20-тысячная группировка ВСУ ничего не сделала? Какое у кого-то есть право в таких условиях требовать от гражданских людей, чтобы те воевали с кадровой армией?

Четвертая иллюзия: в Крыму не осталось лояльных к Украине людей. Это неправда. С Донбасса выезжает больше людей, чем из Крыма, но это следствие боевых действий. Люди с востока едут не из-за убеждений, а ради безопасности. А в Крыму снаряды не падали, поэтому оттуда уезжали только проукраинские активисты, которые боялись, что их публичность поместит их в прицел внимания ФСБ. При этом значительная часть крымчан – это проукраински настроенные люди, которые не "светились" нигде и не стали поэтому уезжать. В конце концов, обстоятельства бывают разные: у кого-то на руках маленькие дети, у кого-то – старенькие родители.

– Насколько важен Крым российским политикам для сохранения нынешней правящей группы в Кремле на долгие годы?

– И да, и нет. С одной стороны, безусловно, важен. Тут надо понимать профессиональную деформацию нынешней российской элиты. Они видят существующую реальность как пространство заговора. Распад СССР – заговор. Упали цены на нефть – заговор. Cудя по всему, российская элита воспринимает и Майдан как спецоперацию Запада против РФ. Поэтому в рамках российского внутриэлитного мышления аннексия Крыма – это не первый удар, а элемент обороны. Мол, "вы забрали у нас Украину, мы заберем Крым".

Вдобавок, Владимир Путин искренне считает, что распад СССР был самой большой геополитической катастрофой. Наверное, для него нет ничего плохого в том, чтобы переиграть результаты 1991-го. В рамках российского коллективного бессознательного всегда был запрос на суверенитет, как на право принимать решения, не согласовывая их ни с кем. В этом смысле Крым стал доказательством того, что Россия – империя, способная поссориться со всем миром ради того, что считает правильным.

С другой стороны, Крым сейчас не особо важен. Россия, аннексировав полуостров, была Россией, которая председательствовала в G8, продавала нефть по $110 за баррель и только что выиграла собственноручно проведенную Олимпиаду. Сегодня нефть – ниже $50, в РФ не индексируют пенсии и режут бюджет. Поэтому тема Крыма сейчас уходит на второй план в сознании россиян. На первое место выходят вопросы выживания: пенсии, зарплаты, цены. Крым для большинства россиян – это виртуальное явление. Что-то вроде Дальнего Востока. Все гордятся его пребыванием в составе РФ, но мало кто там даже бывал. Поэтому стратегически Крым важен для статуса России как империи, а тактически сейчас Крым стал периферийной темой.

– Что значит Крым для украинской политики?

– На уровне риторики ни один украинский политик не скажет, что Крым – это не Украина. Это закономерно. В Японии могут меняться правительства, но никто не скажет, что Курилы – это РФ. Греция может голосовать за любого Алексиса Ципраса, который сядет на шею Евросоюза, но даже он не станет говорить, что Северный Кипр принадлежит Турции. Другое дело, что на уровне масс нет достаточного запроса. Эта тема не находится в ежедневной повестке украинских политиков. Мало сказать, что Крым – это Украина. Надо еще сказать, что Украина, в силу определенных причин, не может его вернуть. Но она должна максимально помочь своим гражданам в Крыму. Например, построить на границе Крыма и Херсонской области сервисный центр, куда люди могут приехать для оформления документов. Облегчить для крымских абитуриентов процесс поступления в украинские вузы. Крымские выпускники школ – люди, которые родились после 1991 года, они считают своей столицей Киев, а не Москву. Надо не позволить Москве приватизировать себе это поколение. Но если на низовом уровне нет такого запроса, то и политики его не отрабатывают. В итоге получается, что лозунг есть, а наполнения у лозунга – нет.

– Почему так?

– С одной стороны, Донбасс вытеснил Крым на периферию повестки и внимания. Это закономерно – на Донбассе регулярно погибают украинские солдаты и офицеры. Но, тем не менее, это не должно стать отговоркой. Потому что шаги, которые должна сделать Украина, не требуют больших ресурсов или напряжения. Просто создать административный центр, решить вопрос с абитуриентами, держать тему Крыма в европейских СМИ через МИД.

Но есть и другая причина. Оттеснение темы Крыма произошло из-за того, что в Крыму всегда сильны были два мифа: российский и крымскотатарский. Российский – про две обороны Севастополя, про резиденции русских царей и колыбель православия. И был силен крымскотатарский миф – про растоптанный мусульманский рай и украденную родину. А украинский миф начал создаваться после 1954 года. Он был слаб и носил хозяйственный характер – например, был сосредоточен вокруг темы хозяйственного возрождения полуострова. Это делало его слабым. Кстати, по этой же причине Украина сейчас приватизирует крымскотатарский миф и действует в его пределах.

– Можно ли считать Крым затвором, который будет вечно не пускать Россию в Европу, если РФ туда захочет?

– Да. Крым – это история о правилах общежития и ценностях. Силовой передел границ для Европы – это запретная игра. Причем можно добавлять границы на действующую контурную карту, но нельзя стирать уже существующие. Поэтому Косово не присоединяют к Албании, а делают независимым. Кстати, именно по этой причине Крым – это не Косово. Крым больше похож на аннексию Индонезией Восточного Тимора. Аннексия украинского полуострова Крым нарушает всю мировую систему общежития. Если можно силой менять границы, то это прямой сигнал для разморозки любых других "замороженных конфликтов". Кстати, если бы РФ сделала из Крыма "непризнанное государство" по образцу той же Абхазии, то никаких санкций бы не было, а Москва выступала бы посредником на переговорах между Киевом и Симферополем. Но в сегодняшнем виде Крым – это игольное ушко на пути сближения России с Европой.

– Как темы Крыма и Донбасса связаны друг с другом?

– Политика РФ последних двух лет – это попытка спрятать матрешку. Матрешку Крыма прячут в матрешку Донбасса. Матрешку Донбасса прячут в матрешку Сирии. Но, в конечном счете, первопричиной всего является Крым. Да, нынешние Минские соглашения не привязаны к теме Крыма, но это и понятно. Минск был нужен для сокращения интенсивности боевых действий и уменьшения потерь. Эта цель была достигнута. Но это не значит, что тема Крыма не должна звучать вообще. Украине просто необходим другой переговорный формат, с прицелом на то, что это долгая история. Потому задача Москвы по Донбассу – вернуть его Киеву на своих условиях, перевязав перед этим георгиевской ленточкой. А задача РФ по Крыму – удерживать его как можно дольше и уверять всех, что "вопрос закрыт". Хотя, разумеется, этот вопрос не закрыт.

news.online.ua