Символично, что именно Крым стал адресом одной из первых "секретных" поездок российского президента Владимира Путина. После инцидента с украинскими "диверсантами" поездка президента в Крым – это примерно то же самое, что его же поездки в Чечню в первые годы президентства, когда в республике еще шла война и сразу после нее. Тогда каждый приезд Путина, каким бы ни был его формальный повод, означал прежде всего, что президент не боится бывать в неспокойном регионе и отводит ему особую роль в системе своих приоритетов.

Неподъемный трофей

Два с половиной года после присоединения Крыма к России – этого срока оказалось недостаточно, чтобы поездка Владимира Путина в Крым, даже если он едет всего лишь на молодежный форум, воспринималась не как выезд в горячую точку. Полуостров, ставший в 2014 году российским трофеем по итогам украинской революции, до сих пор не стал и вряд ли в обозримом будущем станет обыкновенным российским регионом, ассоциирующимся, как раньше, с недорогим летним отдыхом и живописными видами. Чем дольше Крым живет с Россией, тем более туманна его судьба – о полуострове сегодня говорят скорее как о военном укрепрайоне, чем как о всероссийской здравнице.

А перестрелка близ Армянска в ночь на 7 августа обозначила возможность превращения Крыма в территорию не холодной войны с Украиной, как сейчас, а в южную версию Донбасса, когда местным жителям покажется счастливым день, когда никто не стреляет. Лозунга "Крым наш" на российской повестке дня уже нет, то есть своим Россия его, конечно, по-прежнему считает, но тревог в этом теперь гораздо больше, чем радостей.

Предвыборный курьез за месяц до выборов в Госдуму – партия ПАРНАС, не признающая российский статус Крыма, но при этом обязанная, как все допущенные к выборам партии, выдвигать свой список и в Крыму, запросила разрешение украинских властей для поездки своих кандидатов на полуостров. Крым на годы вперед превратился в территорию политической двусмысленности, и решения у этой задачи, кажется, просто нет. На политических картах Европы, печатаемых в разных странах мира, территория полуострова, очевидно, еще долго будет закрашиваться украинскими цветами.

А официальные лица Украины каждый раз, когда речь будет заходить о Крыме, продолжат настаивать, что полуостров остается территорией их страны (когда Путин приедет в Крым, украинский МИД выступит с нотой протеста – это стандартная практика для всех спорных территорий, когда российские лидеры приезжают на Курилы, такие ноты направляет МИД Японии). Но ни карты, ни дипломатические ноты никак не повлияют на фактическое положение полуострова – то ли российского региона, то ли непризнанного государства.

Шансов вернуть Крым даже после смены власти в России у Украины немного – любой сценарий такого возращения выглядит утопично. Жители Крыма, массово получившие в 2014 году российские паспорта, – кто они для Украины: государственные изменники, которых надо судить, россияне, которых надо депортировать, или украинцы, заслуживающие тех же прав, что и жители остальной части страны? Но и у России немного шансов добиться, чтобы Крым стал таким же российским регионом, как соседняя Кубань.

Кузница проблем

Владимир Путин, приезжающий в 2016 году в Крым, – это совсем не тот триумфатор 2014 года, который произносил в Кремле свою "крымскую речь". Вместо исторической роли "собирателя русских земель" он оказался приобретателем неразрешимой международной проблемы, отягощающей не только его правление, но и любую власть, которая придет после него.

Милитаризация Крыма и особенно прямые обвинения в адрес украинских властей, которые, как сказал Путин после перестрелки в Армянске, перешли к террору по отношению к Крыму, – это выглядит как интуитивное желание российского лидера обострить крымскую проблему до предела, чтобы новый кризис вплоть до реальной войны за полуостров принес ему ту определенность, которой сам Путин и лишил этот регион весной 2014 года.

Он не скажет об этом вслух во время своей очередной крымской поездки, но он не может об этом не думать – в какой-то мере и его персональная судьба – и политическая, и историческая – уже намертво привязана к судьбе этого полуострова. Бывшая всесоюзная здравница стала теперь кузницей неразрешимых проблем Владимира Путина.

Олег Кашин, DW