– Когда мы договорились о встрече, то я сразу полез в сети искать ваши предыдущие интервью. И понял, что за год с лишним их набралось совсем немного. Вы не большой любитель откровений с прессой?

– Я немного устал от журналистов. Мне задавали довольно однобокие и одинаковые вопросы – о тюрьме, политзаключенных, хотя я мог рассказать и другие вещи.

– А чем вы сейчас занимаетесь?

– Где-то с Нового года я решил заняться здоровьем – у меня отказало ухо, и надо было немножко полежать в больнице. Это из-за побоев в тюрьме. Ну и сейчас стараюсь двигаться дальше, развиваться.

– В каком направлении, если не секрет?

– Я в феврале переучился на айтишника. Прошел курсы, потом очень быстро нашел себе работу и сейчас работаю менеджером в IT-проекте. Мы разрабатываем украинскую торговую сеть. Что-то типа торгового Instagram и делаем компьютерную игру.

Это был вынужденный шаг. Потому что год я занимался общественной деятельностью. При этом и сейчас я остаюсь советником министра иностранных дел на общественных началах, но зарплаты там нет, поэтому пришло время выбирать.

Как-то в Новом году все совпало так, что я решил заняться сразу и здоровьем, и работой, и жизнью. А когда начал работать, то понял, что у меня остается слишком много энергии и оставаться в стороне от общественной жизни я все равно не могу.

– Что можете сказать о своей деятельности советником министра? Обычно это такие себе "свадебные генералы". Ваш случай или вы были при деле?

– Надо понимать, что статус советника министра иностранных дел очень помогал и помогает мне на международных площадках. Например, я приезжаю в Лондон для выступления в парламенте, и там меня преподносят не просто как украинца, который пусть и был в плену. Меня представляют в качестве бывшего политзаключенного и советника министра иностранных дел, что положительно сказывается на заинтересованности людей.

Что касается задач, то сейчас, например, есть цель собрать информацию о тех людях, которые совершали противозаконные действия против украинцев в том же оккупированном Крыму. Для этого создается общественная платформа, которая поможет министерству в оперативном написании нот и создании документации, что в последствии очень пригодится в международном суде против России.

Например, был такой случай в Гааге во время процесса по Крыму. Россия заявила: "Так вы же к нам за все эти годы ни разу не обратились с требованием вернуть Крым?". В ответ наши представители достали целую пачку нот протеста и вывалили перед ними на стол.

Понимаете? Так работает государство. Хотя люди хотят, чтобы все произошло быстро, но если бы мы в первый же день подали на Россию в суд, то предъявить там было бы нечего. И мы бы уже проиграли. Возвращение оккупированных территорий – это долгосрочная игра, в которой Украина побеждает.

– Но все же эти судебные разбирательства, а позже и реализация этих решений, могут растянуться на годы. Лично вы верите в то, что еще сможете вернуться на малую родину?

– Господи! Такие пессимистические слова, что мне просто больно слышать! Я даю Крыму года четыре на возвращение, но сначала нужно вести разговор о Донбассе. Как он будет возвращаться? Через Гаагский суд по аннексии Крыма, оккупации Донбасса, расследование Голландии по MH-17. Мы уже смогли получить поддержку от ОБСЕ, ПАСЕ, США. Осталось лоббировать то, что предлагает Порошенко: это введение международной миротворческой миссии на Донбасс. Если миротворцы заходят в зону АТО, то россияне уходят оттуда очень быстро. Они не смогут оказывать там никакого сопротивления, потому что сразу же "спалятся".

– В одном из интервью ты сказал, что стал религиозным человеком в тюрьме. Приходилось там общаться со священниками РПЦ?

– Да, к нам в тюрьму приходили священники. Они все работали на местных, выпытывали, совершал преступления или нет, внушали: "Ты должен говорить только правду". Но они были полностью под пропагандой.

Один интересный случай произошел месяца за два до моего освобождения. У нас в камере включалось радио, которое было постоянно настроено на милицейскую волну. Понятно, что там транслировали. Но делать в тюрьме особо нечего, поэтому со временем ты эту ф*иню начинаешь слушать. И вот однажды я слышу новость: "В Московском патриархате один монах ФСБшник задержал другого монаха ФСБшника за то, что тот переметнулся на другую сторону и стал двойным агентом". Это можно реально проверить (со смехом).

– Давно известно, что священники РПЦ завязаны с ФСБ. В связи с этим время от времени возникает идея прикрыть деятельность этой "лавочки" в Украине. Ты как человек религиозный поддерживаешь эту идею или все же не следует колоть наше и так не очень дружное общество?

– Церковь никогда не была вне политики. Московский патриарх поддерживает и благословляет войну против Украины. Но прежде, чем запрещать, я бы дождался, пока украинская церковь получит автокефалию и сравняется по статусу с Московским патриархатом. Тогда это, в принципе, нужно делать. Хотя с другой стороны, если мы будем запрещать церковь и религию, то станем как россияне. Есть международные нормы и узаконенная свобода вероисповедания. Поэтому полный запрет может плохо повлиять на репутацию Украины на международном уровне.

Но если в церквях Московского патриархата распространяется запрещенная литература, их попы отказываются отпевать погибших воинов АТО и творят тому подобные вещи, то их можно бить по закону. В таком случае нужно просто закрывать церкви, которые попались на подобных нарушениях. Вот и все.

Продолжение следует